ПАТЛИС

Каждому элементу уготовлена своя клетка. Это не таблица Менделеева. Это жизнь.

Нет одинаковых людей, как и нет одинаковых организмов. Нет совершенно одинаковых близнецов. Все люди созданы по-разному, хоть и одним методом. Если бы все были одинаковы, трудно было бы отличить. Если бы не было высоких людей, то не было бы маленьких. Не было бы толстых, так не было бы худых. Не было бы умных, не было бы и дураков. И так далее.

Многие стараются подравняться под какой-то стандарт. Похудеть. Стать красивее. Казаться выше ростом. Никто, правда, не пытается поумнеть.

Дураки не считают себя дураками.

У каждого отдельного индивидума столько серого вещества, сколько выдано природой. И столько же извилин. Все контролируется генами. Можно учиться, читать, развиваться, тренировать свой ум, но в определенных пределах.

При всем своем обширном уме Ленин признавался, что не может высказать мысль в стихотворной форме, не может написать самого маленького стихотворения. Лев Толстой не умел считать. Эйнштейн был совершенно не приспособлен к быту, а в детстве считался отстающим.

Совершенства не бывает. Кто-то может быть уникальным в какой-то одной области науки, искусства или финансов, но не во всем вместе. Все это говорит о том, что нельзя найти одну мерку на всех.

Человека маленького роста можно вытянуть, но он порвется. Всю свою жизнь я пытался избавиться от лишнего веса, пока не встретился с Патлисом. Саня объяснил мне все очень просто. Генетически при рождении в каждом заложено определенное количество жировых клеток. Если их вырезать, то неизвестно в какую сторону нарушится жизненный баланс. Если их перестать кормить, они не исчезнут, а будут сидеть и ждать, пока не произойдет срыв, и тогда они начнут набирать с двойной силой. Если изменить состав питания, никто не может предсказать, каких витаминов лишится организм. Человек построен, как машина. Нужно определенное топливо.

Бензиновый мотор не будет работать на солярке. Китайцы долго не протянут на эскимосской пище, как и европейцы не смогут жить на одних бобовых. Человеческий организм еще долго останется не разгаданным.

В тот момент, когда по капле крови врачи точно определят сколько и каких витаминов, солей или кислот нужно добавить или отнять для каждого отдельного организма, можно будет сказать, что наука разгадала человека.

Современное лечение (за исключением хирургии) напоминает гадание на кофейной гуще.

Лекарственный метод лечения относится скорее к экспериментам. Есть какие-то более или менее проверенные лекарственные препараты, но они не универсальны. Так что лечение проводится методом проб и ошибок. Не поможет это лекарство - попробуем другое. Все потому, что каждый отдельный организм воспринимает и реагирует по-своему.

Саня всегда был за то, чтобы прислушиваться к своему организму. Если ты вдруг захотел помидор или яблоко, это не потому, что оно вдруг пришло на ум. Значит организм потребовал витаминов.

Хорошим индикатором служит сало. Если при упоминании сала тебя воротит, значит печень не в порядке.

Есть такая версия: если что-то лечится, оно может пройти само. Если не проходит, может оно и не лечится. Говорят же, что простуда с помощью лекарств проходит за семь дней, а если не лечить – за неделю. Врач-гомеопат Патлис лечил все болезни одинаково. Травками и убеждением. Травки дешевые, а его убеждения были очень позитивны, потому к нему съезжались больные отовсюду, и очередь была невероятная. Нужно было записываться за три месяца. Больные не подозревали, что лечат, в основном, сами себя. Самоубеждение. Вот в чем был Санин козырь. Как он мне рассказывал, в день он прописывает в общей сложности полкило извести на бочку воды. Это он, конечно, шутил. Саня отлично знал лечебные травы и настои и писал научные статьи.

Как-то он встретил меня в поликлинике (мы договорились пообедать) несколько озадаченный. Оказывается одна безнадежная раковая больная из какой-то там деревни, которой он месяцев пять назад прописал подслащенную водичку с шестью каплями свекольного сока, просто чтобы избавиться, вдруг явилась здоровая и цветущая, притащив Сане в подарок целого жаренного поросенка. Вот что делало его убеждение.

Наше правительство таких методов лечения не признавало, хотя известно, что основа всех лекарств, кроме синтетических, растительная. Санины труды были известны только за рубежом.

Несколько раз его приглашали на конгресс врачей-гомеопатов в Швецию и Швейцарию, где публиковались его статьи, но его не выпускали. Он, как и я, был зол на эту власть и только ждал случая, чтобы покинуть Союз с чемоданами или без. Я все говорю Саня, Саня. Его звали Соломон Моисеевич Патлис, хотя в клинике его называли Семеном Михайловичем, а для своих он был просто Саня, или Соломон-мудрый, как называл его друг Беша Щуровецкий, отсидевший десять лет за свои политические убеждения. Благодаря Сане я оказался в высших сферах “одесского дворянства.” Там были и директор стадиона “Черноморец”, и начальник таможни порта Женя Стоянов, и устроитель всех спортивных соревнований Миша Поварчук, и главный коллекционер марок, неимоверно богатый Натан и многие другие, для которых были открыты практически все двери Одессы , включая обком партии. Жена первого секретаря была Саниной пациенткой.

Саня познакомил меня с Сан Санычем Пикерсгилем, известным всем меломанам, доцентом по магнитофонам (такое у него было официальное научное звание), который бывало любил просиживать у меня до поздней ночи за бутылкой, слушая новую американскую музыку. Познакомил с доцентом Консервного института Валей Габучо, у которого была вторая по ценности коллекция музыки в Одессе, и мы стали обмениваться записями.

Как-то в Одессу на съемки фильма “Бриллиантовая рука” приехал Андрей Миронов, страстный меломан и упросил меня продать ему пару редких пластинок. Потом время от времени мы посылали друг другу пластинки.

Во второй раз мы встретились уже в Лос Анджелесе у меня в доме. С Андреем пришла Нани Брегвадзе. Они давали в Лос Анджелесе всего один концерт, и после концерта им было приказано вернуться в гостиницу. Андрей сказал:

-А я плевал на их указания. У меня здесь приятель, и я пойду к нему.

Поздно ночью мы поехали догуливать в гостиницу к Кобзону. В ту ночь мы напились так, что я поехал по фривею в другую сторону, попал в небольшую аварию, но чудом выпутался.

В шестидесятые годы я собрал лучшую в Одессе музыкальную коллекцию как по качеству, так и по величине. В нашей квартире стали появляться капитаны дальнего плавания, всякие директора, мясники с Привоза. Оля и мама бегали на Привоз, где мои знакомые рубальщики давали самое лучшее мясо, и мы устраивали пиры. Приходил послушать музыку и полковник авиации Саша, у которого тоже была коллекция. Привел его ко мне мой друг Славка - сотрудник и соучастник по воровству стройматериалов.

Славка, веселый и добрый парень, собирал музыку, но отдавал предпочтение не качеству коллекции, а качеству звучания и каждый раз приобретал новейшие японские магнитофоны. Одно время мы были неразлучной тройкой - я, Славка и Витька Богатов.

У полковника Саши была единственная в Одессе черная Волга с разноцветной подсветкой под кузовом. Ночью казалась, что машина плывет на огнях, как летающая тарелка. Такое было запрещено ГАИ, но Саша дружил с сыном Микояна и его побаивались.

Саша мне рассказывал, как он присутствовал на приземлении Терешковой, и как беднягу в бессознательном состоянии вытаскивали из капсулы, всю (от страха) в собственном говне , и три дня отмывали и приводили в чуство, до того , как показать народу.

От него же я узнал подробности гибели Гагарина. От Гагарина давно хотели избавиться. Он был бельмом на глазу. У него вечно были конфликты с космонавтами, особенно с Титовым. Он был первым и требовал к себе особого почета. И пьянка с девицами, и проход на взлетное поле в пьяном виде, и угон с пьяным генералом незаправленного реактивного истребителя, предусмотрительно поставленного на взлетную полосу - все было подстроено.

Видя, кто к нам приходит, мой отец только пожимал плечами и говорил удивленно: -Ну-ну!

Во дворе со мною стали почтительно здороваться соседи, не понимая, кем же это я стал, что ко мне через весь двор маршируют капитаны и полковники в формах, а у ворот паркуются черные Волги.

У Сани, правда, была серая Победа, но это для завистливых глаз. Кузов Победы был смонтирован на новой мощной Волге. В общем мое увлечение музыкой открыло путь в “высшее общество”.

Как говорил наш капитан:

- Будет музыка, а танцы найдутся.